Делать несколько дел сразу – занятие не из легких, быстро выматывающее и требующее больших как физических, так и моральных затрат энергии. Маркус на собственной шкуре ощутил всю прелесть работы человеком, от которого завит очень много. Он готовил себя к этому, поэтому не жаловался на напряжение, испытываемое им каждый день. По-другому просто не могло быть. Если не он, то кто? Вот и приходилось приносить в жертву свое душевное спокойствие, а иногда и здоровье в придачу, чтобы всем хорошо жилось. И как он не любил выслушивать истерику Джулии, поводом которой послужило его продолжительное отсутствие у нее на квартире. В силу своей ограниченности она не способна была понять, что Волна – его жизнь. Ее успешное существование, обязывающее Розу идти на весомые уступки, для него важнее любой женщины, особенно той, которая далека от всего реального и постоянно витает где-то высоко под облаками, ибо подниматься выше раньше положенного срока запрещалось естественным законом материального мира. Потому Маркус любил «гостить» у Аньен, разговаривать с ней, не ощущая того гнетущего давления, которое непременно возникало в присутствии Джулии. Сестра Картера нравилась ему своей ненавязчивостью, пускай и вынужденной во избежание негативных последствий, она привлекала его своей странной идеальностью, которая чудилась ему в каждом движении ее хрупкого, не такого как у проверенной временем любовницы, тела. Оно было неизведанным уголком молодой вселенной находящейся на пике своего развития.
Разговор с Джонатаном приободрил Маркуса, отступила меланхолия и теперь, даже крошки на сиденье воспринимались всего лишь как крошки. Глядя на них с улыбкой на губах, Говард признался сам себе, что не продержался бы на посту главы Волны и месяца, не будь с ним рядом Стоуна. Этот человек рассеивал попеременно возникавшие внутри него хмурые тучи, служил громоотводом в ненастье. За что Маркус ему был искренне благодарен.
Выйдя из машины, мужчина приказам телохранителям не идти за ним и закуривая по пути сигарету, нырнул внутрь Рая. Путь до ее комнаты он выучил наизусть быстро, хватило всего лишь пары дней посещений. Оказавшись внутри ее просторной опочивальни, он тут же нашел Аньен и предстал перед ее взором не как мучитель, а как какой-нибудь единомышленник, всецело разделяющий ее интересы.
- Здравствуй, девочка моя. – Он наклонился к девичьему лицу и поцеловал ее бархатную щеку. Оглядевшись, нащупал глазами бар, открыв который, зацепил бутылку красного добротного вина и два бокала.
- Как поживает принцесса, никто ее не обижает? И где дракон, который должен тебя охранять от принца на белом коне? Впал в спячку или улетел на юг? – Стоя к ней спиной, сыпал вопросами Маркус, ввинчивая штопор в упругую пробку. Он вел себя с ней непринужденно, как если бы они были друзьями. Впрочем так оно и было. В его понимание.

Пока он трудился над тем, чтобы открыть бутылку с вином, послышался ее голос. Чтобы она не говорила и как, - Маркус не уставал сравнивать ее голос с мелодией, наигранной падающими на прохладный бортик фонтана кристально чистыми каплями воды. В голове не укладывалось, как это прекрасное создание может быть сестрой такого неотесанного дикаря, коим по праву можно назвать Картера. Впрочем, Говард сумел и здесь найти ответ. У по-настоящему сильного человека и опасного противника всегда найдется слабое место, которое будет намного слабее, чем у остальных.
- Странные нравы у современных драконов, не находишь?
Вслед за мужским голосом раздался хлопок вытащенной из узкого горлышка пробки.
- Окстись, какая невеста, Аньен. Это фурия, самая натуральная. Или мегера. Не суть. Важно то, что если ты ее увидишь, то окаменеешь. Потому будь начеку и не поминай лихо, пока оно тихо. – Наигранно зловеще говорил Говард, сверкая глазами в сторону девушки. Наполнив оба бокала вином, он повернулся и пробежал по ее фигуре ласкающим взглядом. Как ему нравилась ее беспомощность и незащищенность. До дрожи в теле. Весело усмехнувшись, он встал напротив нее.
- И вообще. Такими вот вопросами ты ранишь мое сердце. Я ведь питаю искренние чувства к тебе. – Он сел перед ней на корточки, передал бокал и взяв ее ладонь, приложил к своей щеке. Прикосновение аккуратных изящных пальчиков отозвалось тягучим холодом, растекшимся вдоль спины. Маркус прижался к ее ладони и прикрыл глаза. Для него оставалось неразгаданным, почему рядом с Аньен в душе воцаряется абсолютный, нерушимый порядок и гармония. Но Говард даже не пытался докопаться до истины, его прельщала таинственная сила девушки, которая притягивала к себе точно магнит. Открыв глаза, он столкнул взгляд Аньен со своим, таким добрым и нежным, что многим при виде его становилось не по себе.
- Выходи за меня. – Его голос разодрал тишину в клочья. Ни по выражению глаз, ни по лицу или жестам, - ни почему невозможно было догадаться, шутит он или говорит всерьез. Даже полуулыбка на его устах не могла дать определенного намека.

Он еле сдержал рвущийся на волю смех. Его в очередной раз удивила живая мимика ее лица. Так резко на нем не осталось уверенности в следующем дне, которую и без того можно было собирать по крупицам. Право вершить ее судьбу всецело принадлежало Маркусу и самое страшное заключалось в том, что он не собирался советоваться с Аньен насчет того, как лучше им распорядиться. Он ставил ее перед фактом, разыгрывая сомнение, иногда даже раскаяние. Все, чтобы запутать девушку и сломить ее волю. Отпустив ее ладонь, мужчина протянул руку и ловко, не причиняя боли или неудобства, схватил пальцами ее упрямый подбородок.
- Еще я хочу, чтобы ты сварила мне настоящий русский борщ, о котором мне товарищ Харламов все уши прожужжал. – К месту вспомнился молодой, если не сказать «юный» глава разведки, которого Говард любил мучить вопросами, расспрашивая о культуре России. Но Аньен ведь не знала кто на самом деле кому надоедал, потому Маркус не испытывал угрызений совести за такую наглую ложь. Как всегда.
Погладив большим пальцем ее подбородок, он провел им по губам Аньен, повторяя каждый плавный изгиб линии рта, на котором попадались капельки вина.
- Ты отказываешь мне, а ведь я уже назначил Картеру встречу, чтобы официально попросить у него твоей руки. – Маркус наклонил голову на бок, вопросительно глядя на Аньен. Отняв руку, слизнул с пальца собранное с ее губ вино. Смотрел, откровенно любуясь, чувствуя легкое опьянение, вызванное прелестью девичьего личика. "Не Даву ли приказал ей мне отказать под страхом, что пустит по миру. Каков подлец!" Внутренний монолог вызвал на губы мужчины очередную довольную улыбку. Ему нравилось развлекать себя подозрениями, не имеющими обоснования. В какой-то мере это занятие помогало быть готовым к предательству любого из Волны, даже Джонатана.
- Эх, придется отменить встречу. Жаль, жаль… - мужчина с вздохом поднялся и глотнул чуть вина, слегка наклонился, чтобы наполнить бокал Аньен. – Впервые решился на такой важный шаг в жизни, как женитьба, а в ответ получаю: "А ботинки вам не почистить?" . У меня может развиться комплекс неполноценности или чего хуже боязнь семейной жизни. Тогда у меня не будет детей и я умру одиноким дряхлым стариком. В тебе нет и капли милосердия?!
Сокрушенно качая головой, он приблизился к Аньен вплотную и, поставив колено на край кровати, положил ладонь на ее худенькое плечико, которое толкнул с такой силой, от которой девушка бы повалилась на спину, но сумела не выронить бокал из рук.

Случилось страшное, Маркус это понял к своему несчастью слишком поздно. Опасения подтвердились. Женщин запрещено слишком часто баловать собой, очень легко надоесть, тогда ситуация сложится в сторону проигрыша. Что сейчас и происходило, - Говард впервые за долгое время естественно, не притворствуя, нахмурился. Его нисколько не обрадовал домысел, посетивший голову, и поставивший перед фактом - Аньен наскучило его общество, он ее обременял своим присутствием. "Надо срочно спасать положение". Признаться, Маркус сам начал тосковать.
Чтобы не пролить вино и не испачкать им постель Аньен, он поставил бутылку вблизи кровати, освободил бокал из плена ее пальцев, осушил его и заодно свой. Спустив оба сосуда на пол, Маркус держа колено на краю кровати, забродил взглядом по лицу, фигуре Аньен. Прельстительное, милое личико с глазами, в которых танцевали черти, наставляя на него свои острые вилы, изящный изгиб шеи, в меру различимые ключицы, округлые плечи, привлекательная грудь, талия, бедра, ноги, - все в ней ему понравилось заново. Тепло улыбнувшись, он подался вперед. Ладони сами легли на ее бедра, хватая пальцами, не давая вырваться или чего лучше – нанести удар, отбиться. Кончиками пальцев левой руки он медленно поднял кофточку и чуть опустил пояс ее классических брюк, освободил из плена кусочек подтянутого живота. Склонившись, приблизил лицо к голой коже и в миллиметре от нее, вдохнул глубоко в легкие девичий запах. Проникая внутрь, он будоражил естество мужчины, Маркус не без удовольствия ощутил легкое, пьянящее возбуждение. Скинув куртку на пол, он продолжил тщательное исследовать ее тело, только теперь держал он ее за запястье, несильно, но достаточно, чтобы не дать освободиться.
- Если принцесса будет занудой, то ее не полюбит ни один принц, и она умрет, так и не познав мужских ласк. – Интонированным голосом, лаконично изъяснился Маркус, наклонившись к ее груди, двигаясь носом вдоль диафрагмы, собирая в небольшие складки шелковистую кофточку с замысловатой абстракцией.
Тем временем, когда правая рука покоилась на тонком запястье девушки, левая шарила внизу, сосредоточенно расстегивая ремень, трогая пуговицу и почти не ощущаемую ширинку женских брючек. Добравшись до декольте, Маркус отстранил лицо от ее тела и посмотрел на Аньен вопросительно, с легким сомнением во взгляде.
- Скажи по секрету, ты нетронутая или цветок уже кто-то сорвал?
Как для любого мужчины, так и для Маркуса ответ значил многое и мог повлиять на дальнейшее его поведение.

Это наверняка женский прием – игнорировать вопрос и начинать говорить на тему абсолютно ему неинтересную. Также поступала Джулия. Постоянно. Маркус не успев толком начать своих ласк, вновь был вынужден отстраниться и недовольно посмотреть Аньен в глаза. Он терпеть не мог, когда его отвлекали от важных дел, хотя сам только и делал, что мешал остальным – успешно действовал на нервы Картеру, проедал плешь на светлой головушке Демида. Не все же одному ему, Говарду, отдуваться за все мужские преступления перед дамским обществом. Пускай другие порадуются и примут активное участие в замаливании грехов.
Впрочем, если судить по реакции Аньен на его действия, то становилось ясно как божий день, что она ревностно хранит невинность. Разумеется, ему пришелся по душе такой домысел, который он с превеликим удовольствием принял на веру. Не тащить же ее к врачу, в самом деле, - весь запал пропадет по дороге.
- Глупенькая, не поверю, что тебе никогда этого не хотелось и что тебе неприятно, когда я делаю вот так.
С этими словами он несильным рывком расстегнул змейку на штанах и послюнявив пальцы, ловко запустил руку под ее трусики. Быстро нащупав влагалище, погладил половые губки и, словно изучая, осторожно дотронулся, чуть вдавив, до клитора большим пальцем. На протяжении всех действий он наблюдал за эмоциями, разливавшимися по ее лицу, стараясь угадать настроение, отделить притворство от настоящих чувств, которые – он не мог поверить в их отсутствие – были.
Наклонившись к лицу Аньен, все еще блуждая пальцами у нее между ног, он обдал ее соблазняющие губы теплым дыханием.
- Я хочу лишь почувствовать тебя, не лишай меня этого удовольствия.
Рука мужчины, та, что находилась внизу, соскочила на бедро и, сжав, прижала к постели, другой – Маркус стал по одной расстегивать пуговицы ее блузки. Показалась грудь, Говард довольно посмотрел на нее, но не притронулся, вместо этого поднялся вновь к губам девушки. Очень уж они запали ему в душу.
- Я хочу тебя…поцеловать. – Уронив голову на бок, с паузой, улыбнувшись, сказал он, тут же касаясь ее губ своими губами, одновременно с этим раздвигая ей ноги и возобновляя ласки «райского цветка».